"Глава 15. Узнаете вы, как и почему Наш Бананито угодил в тюрьму" читать
Бананито - как вам нетрудно будет вспомнить - вышел из дому рано утром в поисках счастья. Никакого определенного плана у него не было - просто ему хотелось показать людям свое мастерство живописца.
Город еще только просыпался. Дворники поливали из шлангов улицы и перекидывались шутками с рабочими, которые ехали на своих велосипедах на фабрики и заводы и то и дело рисковали принять холодный душ. Это было ласковое и безоблачное утро, и Бананито, остановившись посреди тротуара, почувствовал, как в его голове, словно цветы, расцветали прекрасные мысли. Он даже ощущал их запах, словно вокруг него прямо на асфальте неожиданно распустились миллионы фиалок.
- А ведь это замечательная идея! - с радостью решил он.
И, не сходя с места, прямо у ворот фабрики, возле которой он очутился в тот момент, художник пристроился на тротуаре, вынул из коробки цветные мелки и начал рисовать. Несколько рабочих сразу обступили его.
- Бьюсь об заклад, - сказал один из них, - что этот бродячий художник, как всегда, нарисует парусный корабль или какого-нибудь святого с сиянием вокруг головы. Только где же собака с шапкой в зубах, которая обычно собирает милостыню?
- А мне пришлось видеть и такое, - сказал другой рабочий. - Как-то раз уличный художник нарисовал на асфальте красную черту, а все вокруг стояли и ломали себе голову, пытаясь разгадать, что бы это значило.
- Ну и что же оказалось?
- Спросили самого художника, и он ответил так: "Да вот хочу посмотреть, сможет ли кто-нибудь из вас пройти под этой чертой, а не по черте". А потом нахлобучил шляпу и ушел. Наверное, у него не все были дома.
- Ну этот-то не помешанный, - заметили в толпе. - Посмотрите сами.
Бананито, не поднимая головы, рисовал с такою быстротой, что глаза не успевали следить за движением его руки. И на тротуаре словно оживала его недавняя мечта - вырастала пышная клумба прекрасных фиалок. Правда, это был всего лишь рисунок, но такой красивый, что в конце концов в воздухе на самом деле разлился нежный аромат фиалок.
- Мне кажется, - удивленно прошептал один из рабочих, - что я чувствую запах фиалок.
- Называй их лучше кабачками, - заметил его товарищ, - если не хочешь, чтобы тебя упекли в тюрьму. А впрочем, ты прав, запах чувствуется.
Вокруг Бананито царило полное молчание. Слышно было только, как мелок тихонько царапал по асфальту, и с каждым новым штрихом фиолетового мелка аромат фиалок становился все сильнее. Окружившие художника тесным кольцом рабочие были потрясены. Они перекладывали из одной руки в другую свертки с завтраками, делали вид, что проверяют, в порядке ли шины у велосипедов, но не пропускали ни одного движения Бананито и с удовольствием вдыхали запах, радовавший их сердца.
Раздался гудок, но никто из рабочих не двинулся с места, чтобы пойти на фабрику. Слышались возгласы: "Вот молодчина!" Бананито поднял голову и увидел глаза своих зрителей. В них он прочел такое восхищение, что от неожиданности очень смутился. Поспешно собрав свои мелки, он пошел прочь.
Один из рабочих догнал его:
- Что же ты делаешь? Почему удираешь? Еще минута, и мы отдали бы тебе все деньги, которые у нас были с собой. Ведь мы никогда не видели таких прекрасных рисунков.
- Спасибо, - пробормотал Бананито. - Мне ничего от вас не нужно. Спасибо.
И перешел на другую сторону улицы, чтобы побыть одному. Сердце у него билось так сильно, что было видно, как куртка в этом месте приподнималась, словно там был спрятан котенок. Художник был по-настоящему счастлив!
Долго он бродил по городу, не решаясь взяться за новый рисунок. Сотни идей приходили ему в голову, и все казались неподходящими.
И вдруг ему попалась на глаза собака. Его охватило подлинное вдохновение. Он присел на корточки на тротуаре, на том самом месте, где эта мысль пришла ему в голову, и принялся рисовать.
Всегда найдутся люди, у которых иного дела нет, как разгуливать то по одной, то по другой стороне улицы, - прохожие по профессии, а может быть, просто безработные. И вот снова вокруг Бананито собралась толпа зевак.
- Вы только посмотрите, какой оригинал - рисует кота. Уж если кому-нибудь захочется посмотреть на кота, то их предостаточно в нашем городе в живом виде.
- Это не простой кот, - весело ответил Бананито.
- Слыхали? Он, оказывается, хочет нас удивить. Что же это будет за кот? Может быть, в сапогах?
Но разговоры сразу же, словно по волшебству, прекратились, когда собака на рисунке Бананито, едва он дорисовал ей хвост, вскочила на все четыре лапы и радостно залаяла. В толпе раздались возгласы удивления, и немедленно к месту происшествия прибежал полицейский.
- Что такое? Что у вас здесь происходит? А, вижу, вижу! Вернее, слышу: лающая кошка. Мало нам мяукающих собак! Чья эта кошка?
Толпа быстро рассеялась - никому не хотелось отвечать на вопрос блюстителя порядка. Только один из прохожих, стоявший рядом, не смог увернуться от полицейского, так как тот крепко ухватил его за руку.
- Кошка его, - прошептал бедняга, указывая на художника.
Полицейский отпустил его и схватил за руку Бананито:
- Эй ты, пойдем со мной!
Бананито не дал себя долго упрашивать. Он положил мелки в карман и последовал за полицейским, не теряя хорошего расположения духа. Собака же, задрав хвост трубой, убежала по своим делам.
Художника посадили в одиночную камеру, где ему пришлось ждать, когда начальник полиции соблаговолит лично допросить нарушителя общественного порядка. Но у Бананито руки просто чесались от желания работать. Он нарисовал птичку и пустил ее летать по камере. Однако пичужка не захотела улетать от него - она села художнику на плечо и стала ласково поклевывать его в ухо.
- Все понятно, - сказал Бананито, - ты голодна.
И он быстро нарисовал несколько зерен проса. Это напомнило ему самому, что он еще не завтракал.
- Пожалуй, мне хватит яичницы из двух яиц. Неплохо бы еще съесть напоследок сочный персик.
Он нарисовал все, что ему было нужно, и вскоре запах яичницы распространился по всей камере, проник за дверь и защекотал ноздри часового.
- Гм… какая прелесть! - сказал парень, жадно втягивая носом воздух, чтобы не упустить столь аппетитного благоухания.
Но потом у него возникло подозрение. Он приоткрыл смотровой глазок в двери и заглянул в камеру. Увидев заключенного, который с удовольствием уплетал яичницу, он остолбенел, и в этой позе, с выражением крайнего изумления на лице, его застал начальник полиции.
- Вот это новость! - закричал он вне себя от возмущения. - Это просто неслыханно! Оказывается, мы носим заключенным кушанья из ресторана!
- Да я… да он… - пробормотал, заикаясь, часовой.
- Ты что, устава не знаешь? Хлеб и вода, вода и хлеб, и больше ничего!
- Я не знаю, как это получилось, - сумел наконец внятно проговорить часовой.
- Может быть, он принес яйца в кармане. - Ну хорошо, а плита? Я вижу, что в мое отсутствие у вас появились новшества: камеры с кухней.
Но в этот момент начальник полиции воочию убедился, что в камере не было никакой плиты. К тому же Бананито, чтобы выручить из беды ни в чем не повинного часового, решил сам признаться, каким путем он раздобыл себе завтрак.
- Ты меня за дурака принимаешь, - сказал начальник, выслушав его с недоверием. - А что ты будешь делать, если я прикажу тебе нарисовать мне камбалу под белым соусом?
Не говоря ни слова, Бананито взял лист чистой бумаги и тотчас нарисовал заказанное кушанье.
- С петрушкой или без петрушки? - спросил он весело, заканчивая рисунок.
- С петрушкой, конечно, вкуснее, - ответил начальник полиции, зло ухмыляясь. - Ты действительно принимаешь меня за круглого дурака. Когда ты кончишь рисовать, я заставлю тебя проглотить весь этот лист бумаги.
Едва Бананито кончил рисовать, как с листа бумаги пошел щекочущий ноздри запах жареной камбалы под белым соусом, и через несколько мгновений перед вытаращенными от удивления глазами полицейского на столе появилось дымящееся блюдо, щедро сдобренное листьями петрушки, которое, казалось, так и говорило: милости просим, отведайте меня на здоровье!
- Приятного аппетита, - сказал Бананито. - Кушать подано.
- Мне что-то расхотелось есть, - пробормотал начальник полиции, глотая слюну и понемногу приходя в себя от изумления. - Камбалу съест часовой. А ты пойдешь со мной.
