"Глава 6" читать
- Когда-нибудь настанет и черед Тенгиля! - сказал Юнатан.
Мы лежали на зеленой траве у реки. В такое прекрасное утро трудно было поверить, что на свете есть Тенгиль или какое-то еще зло. Вокруг нас царили тишина и покой. Меж камней под мостом тихо журчала вода, а больше не было слышно ни звука. Было так приятно лежать на спине и видеть лишь маленькие белые облака на небе. Лежишь себе, наслаждаешься, мурлычешь песенку, и нет тебе ни до чего дела!
А тут приходит Юнатан и напоминает про Тенгиля! Мне не хотелось думать о нем, но я все-таки спросил:
- Что ты хочешь этим сказать? Что значит «настанет и черед Тенгиля»?
- Рано или поздно с ним случится то, что бывает со всеми тиранами, - ответил Юнатан. - Его раздавят, как вошь, и он исчезнет навсегда.
- Надеюсь, это случится скоро, - сказал я. И тут Юнатан тихонько пробормотал:
- Хотя он силен, этот Тенгиль. И у него есть Катла!
Снова он произнес это ужасное имя. Я хотел спросить про него у брата, но промолчал. Не хотелось портить себе прекрасное утреннее настроение.
Но после Юнатан сказал такое, что хуже не выдумаешь:
- Сухарик, тебе придется ненадолго остаться одному в Рюттаргордене. Мне нужно отправиться в Долину Терновника.
И как только он мог сказать мне эти страшные слова! Как он мог подумать, что я останусь без него хоть на минуту в Рюттаргордене? Если даже придется броситься прямо в пасть Тенгиля, я все равно поеду с ним. Так я ему и сказал.
Он как-то странно посмотрел на меня и ответил:
- Знаешь, Сухарик, у меня только один брат, и я должен уберечь его от всякого зла. Как ты можешь хотеть, чтобы я взял тебя с собой, когда мне нужно сохранить все силы на что-то другое? На что-то очень опасное.
Но мне от его слов легче не стало. Я расстроился и разозлился до того, что все во мне закипело, и крикнул ему:
- А ты! Как ты можешь требовать, чтобы я сидел один в Рюттаргордене и ждал тебя? А может, ты вообще никогда не вернешься!
Я вдруг вспомнил то время, когда Юнатан умер и был далеко от меня. А я лежал на кухонном диванчике и не знал точно, увижу ли его когда-нибудь. Ах, думать об этом было все равно что смотреть куда-то вниз, в черную дыру!
А теперь он снова хочет покинуть меня и отправиться навстречу опасностям, о которых я ничего не знаю. Ведь если он не вернется, то на этот раз уже ничего не поделаешь, придется мне остаться одному навек.
Я разозлился еще сильнее, закричал на него еще громче и наговорил ему всяких гадостей, каких только мог.
Нелегко ему было успокоить меня хотя бы немного. Но под конец, ясное дело, он взял верх. Ведь я знал, что он во всем разбирается лучше меня.
- Ну что ты, дурашка, конечно я вернусь! - уверил он меня.
Это было вечером, когда мы грелись в кухне у очага. Вечером, накануне его отъезда.
Я больше не злился, а только огорчался, и Юнатан это знал. Он был так добр ко мне. Дал мне свежеиспеченного хлеба с маслом и медом, рассказывал мне сказки и всякие истории, а я был не в силах их слушать. Я думал только о сказке про Тенгиля, о том, что это самая злая сказка на свете. Я спросил Юнатана, почему он должен идти на такое опасное дело. Нет чтобы сидеть себе дома в Рюттаргордене, у очага, и наслаждаться жизнью. А он ответил, что есть дела, которые человек должен делать, даже если они опасные.
- А почему? - спросил я.
- Потому что иначе это не человек, а ни то ни се, дерьмо!
Он рассказал мне, что собирается делать. Он хотел попытаться вызволить Урвара из пещеры Катлы. Потому что Урвар был еще главнее Софии и без него придет конец зеленым долинам Нангиялы.
Было уже поздно. Огонь в очаге погас. Наступила ночь.
И вот настало утро. Я стоял у калитки и смотрел вслед Юнатану. А он поскакал и исчез в тумане. Да, в то утро Долину Вишен заволокло туманом. Верите ли, когда его поглотил туман, сердце у меня чуть не разорвалось. А он растаял в тумане и исчез. И я остался один. Выдержать это было невозможно. Я просто с ума сошел от горя. Я помчался в конюшню, вывел Фьялара, прыгнул в седло и бросился догонять Юнатана. Я должен был увидеть его еще раз, быть может в последний. Мне было известно, что сначала он отправился в Тюльпанную усадьбу, чтобы получить приказ Софии. И я поехал туда. Я мчался как сумасшедший и нагнал его возле самого дома Софии. Тут мне стало стыдно, и я хотел уже было спрятаться, но он услыхал топот копыт и увидел меня.
- Чего ты хочешь? - спросил он. И в самом деле, чего я хотел?
- А ты точно вернешься назад? - пробормотал я, больше ничего не сумев придумать.
Тогда он подъехал ко мне. Наши лошади встали рядом. Юнатан стер что-то, может быть слезы, с моей щеки указательным пальцем и сказал:
- Не плачь, Сухарик! Мы точно увидимся. Если и не здесь, то в Нангилиме.
- В Нангилиме? - спросил я. - А что это такое?
- Об этом я расскажу тебе в другой раз, - ответил Юнатан.
Не знаю, как я вытерпел те дни, когда оставался один в Рюттаргордене. Правда, я ухаживал за своими животными. Почти все время я проводил в конюшне у Фьялара. А еще подолгу болтал со своими кроликами. Иногда удил рыбу, купался и стрелял в цель из лука. Но все это казалось мне без Юнатана пустым делом. София заходила и приносила мне еду, и мы с ней говорили о Юнатане. Я все ждал, что она скажет: «Скоро он вернется домой». Но она этого не говорила. Мне хотелось спросить ее, почему она сама не попыталась спасти Урвара, а послала Юнатана. Но зачем было спрашивать, это я знал сам.
Ведь Юнатан говорил мне, что Тенгиль ненавидит Софию.
«София из Долины Вишен и Урвар из Долины Терновника - его злейшие враги. Уж будь уверен, он хорошо это знает, - говорил мне Юнатан. - Урвара он засадил в пещеру Катлы. Он с удовольствием запер бы туда и Софию, чтобы она там томилась до самой смерти. Этот негодяй обещал дать пятнадцать белых лошадей тому, кто доставит ему Софию живой или мертвой».
Да, Юнатан рассказывал мне об этом. И мне было ясно, почему София должна была держаться подальше от Долины Терновника. Пришлось послать туда Юнатана. О нем Тенгиль ничего не знал. Во всяком случае, можно было на это надеяться. Хотя, видно, кто-то понимал, что Юнатан не просто батрак в саду у Софии. Тот, кто был у нас ночью в доме. Тот, кто стоял тогда у буфета. И София не могла не думать о нем с тревогой.
- Этот человек слишком много знает, - сказала она.
И она велела сразу же сказать ей, если я замечу, что кто-то вертится возле Рюттаргордена. Я сказал ей, что в буфете они теперь ничего не найдут, потому что мы перепрятали секретные бумаги в другое место. Теперь они лежат у нас в ларе с овсом, в конюшне. Мы положили их в большую табакерку и засунули на дно ларя, под овес.
София пошла со мной в конюшню, достала табакерку и положила в нее новую бумажку. Она решила, что это хороший тайник, и я с ней согласился.
- Постарайся не падать духом, - сказала мне София, уходя. - Хотя я знаю, как тебе тяжко, но ты не Должен падать духом!
Мне и в самом деле было тяжело, особенно по вечерам.
Однажды вечером я отправился в «Золотой петух». Мне было невмоготу сидеть одному в Рюттаргордене, там стояла такая тишина, что мои мысли звучали слишком громко. А радоваться этим мыслям не приходилось.
Когда я вошел в трактир без Юнатана, все, все до одного, уставились на меня.
- Вот те раз! - сказал Юсси. - Явилась только половина братьев Львиное Сердце! Куда же ты подевал Юнатана?
Нелегко мне было выкрутиться. Я помнил, о чем мне твердили София с Юнатаном. Мне было велено молчать, куда и зачем отправился Юнатан, что бы ни случилось. Не говорить ни слова ни одной душе! И я сделал вид, что не слышал вопроса Юсси. Но рядом со мной сидел Хуберт.
- Да, так где же Юнатан? Неужто София лишилась своего маленького садовника? - спросил он.
- Да нет, Юнатан на охоте, - ответил я, - охотится на волков.
Надо же мне было что-то сказать! И мне показалось, что я неплохо вывернулся, ведь Юнатан рассказывал мне, что в горах водятся волки.
В тот вечер Софии на постоялом дворе не было. Но, кроме нее, там собралась, как обычно, вся деревня. Они, как всегда, пели и веселились. Но я с ними не пел. Для меня все теперь было по-другому. Без Юнатана мне здесь было невесело, и я скоро собрался уходить.
- Не куксись, Карл Львиное Сердце, - сказал мне на прощание Юсси. - Юнатан, поди, скоро вернется домой с охоты.
Ах, как я был благодарен ему за эти слова! Он похлопал меня по щеке и дал с собой вкусного печенья.
- Погрызешь его, пока будешь сидеть дома и ждать Юнатана, - добавил он.
Добрый был этот Золотой Петух. Мне даже стало как-то не так одиноко.
Я приехал домой, сел у камина и стал есть печенье. Днем солнышко уже сильно пригревало, почти как летом. Но мне все же приходилось разводить в большом очаге огонь, потому что толстые стены нашего дома еще не прогрелись.
Когда я улегся на свой откидной диванчик, мне было холодно, но я тут же уснул. Во сне я видел Юнатана. Сон был такой страшный, что я проснулся.
- Да, да, Юнатан! - закричал я. - Я иду! - снова крикнул я и вскочил с постели.
В темноте эхом отозвался чей-то крик. Это кричал Юнатан! В моем сне он кричал и звал меня на помощь. Я это знал. У меня в ушах еще звенел этот крик. И мне захотелось прямо в эту минуту, темной ночью броситься искать его, где бы он ни был. Но скоро я понял, что это невозможно. Что мог сделать я, такой беспомощный? Я мог лишь снова улечься в постель. Меня била дрожь, и я чувствовал себя маленьким, растерянным, испуганным, одиноким, самым одиноким на свете.
Ненамного стало мне легче, когда настало утро, а потом пришел светлый, ясный день. Конечно, страшный сон как-то отдалился, потускнел, но крик Юнатана, его призыв о помощи не выходил у меня из головы. Мой брат звал меня - разве я не должен отправиться в путь и искать его?
Я сидел часами возле кроликов и думал, что мне делать. Мне не с кем было поговорить, не у кого спросить совета. К Софии я идти не мог, она бы меня не отпустила. Она ни за что не позволила бы мне ехать, не настолько она была глупа. Ведь то, что я задумал, было глупо, и я сам это понимал. И опасно. Опаснее и быть не могло. А ведь я совсем не храбрый.
Не знаю, как долго я сидел, прислонясь к стене конюшни, и рвал траву. Я сорвал все травинки до одной вокруг того места, где сидел. Но это я заметил уже потом, а не тогда, когда сидел и мучился, не зная, что делать. Часы шли, а я все сидел и сидел. Может, я сидел бы там и до сих пор, если бы не вспомнил слова Юнатана, что иногда нужно решиться и на опасное дело, а не то ты не человек, а куча дерьма!
И тут я решился. Стукнув кулаком по клетке с кроликами, так что бедняги подпрыгнули, я сказал громко, чтобы уверить самого себя:
- Я сделаю это! Я сделаю это! Я вовсе не куча дерьма!
Ах, как мне стало легко, когда я принял решение!
- Я знаю, что поступлю правильно, - сказал я кроликам, ведь больше мне говорить было не с кем.
А как же кролики? Теперь они одичают. Я вытащил их из клетки, отнес за калитку и показал им прекрасную зеленую Долину Вишен.
- По всей долине полно травы, - сказал я им, - и там сколько угодно кроликов, с которыми вы можете водиться. Мне думается, там вам будет гораздо лучше, чем в клетке, только берегитесь лисы и Хуберта.
Все три кролика, казалось, были немного удивлены. Они сделали несколько прыжков. Убедились, что они на свободе. А потом пустились наутек и исчезли за зелеными холмами. Мол, поминай как звали!
Я стал торопливо собираться в дорогу. Приготовил все, что нужно было взять с собой: одеяло, чтобы завернуться в него, когда буду спать, огниво, чтобы развести огонь, мешок, полный овса для Фьялара, и мешок с едой для меня самого. Да, у меня не было ничего, кроме хлеба, но это был самый вкусный хлеб на свете, лепешки Софии. Она принесла их мне целую гору, и я набил ими мешок доверху. Этого мне хватит надолго, решил я, а когда хлеб кончится, буду есть траву, как кролики.
София собиралась принести мне суп на следующий день, но к тому времени я уже буду далеко. Бедной Софии придется самой есть свой суп! Но я не хотел, чтобы она беспокоилась, куда я подевался. Я должен предупредить ее, но так, чтобы она не успела мне помешать.
Я взял из очага кусок угля и написал на стене большими черными буквами: «Кто-то звал меня во сне, и я отправляюсь далеко за горы искать его».
Я написал такую странную записку на тот случай, если не София, а кто-нибудь другой придет в Рюттаргорден и станет шарить по углам. Чужой в ней ничего не понял бы, а София сразу догадается: я уехал искать Юнатана!
Я радовался, чувствовал себя в эту минуту по-настоящему сильным и храбрым и даже напевал себе под нос: «Кто-то звал меня во сне, и я ищу его за дальними гора-а-а-ами». До чего же это здорово звучало! Я подумал, что обязательно расскажу об этом Юнатану при встрече.
Если я встречу его, подумал я позднее. А если не встречу?..
И тут вся храбрость разом слетела с меня. Я снова стал кучей дерьма. И, как всегда, захотел пойти к Фьялару, я должен был тут же увидеть его. Только он мог мне хоть немножко помочь, когда мне было грустно и страшно. Сколько раз я приходил к нему в стойло, когда мне было невмоготу оставаться одному! Стоило мне поглядеть в его умные глаза, похлопать его по теплой спине, погладить его мягкую морду, как мне становилось легче. Без Фьялара я не выжил бы в ту пору, когда со мной не было Юнатана.
Я побежал в конюшню.
Но Фьялар в стойле был не один. Там стоял Хуберт. Да, он стоял и поглаживал моего коня, а увидев меня, ухмыльнулся.
Сердце у меня сильно заколотилось.
«Это он - предатель», - подумал я. Мне кажется, я давно его заподозрил, но теперь я был точно уверен. Хуберт был предателем, иначе к чему бы ему приходить в Рюттаргорден и шпионить здесь?
«Этот человек знает слишком много», - сказала тогда София, и Хуберт был этим человеком. Теперь я понял это.
А что именно он знал? Все? Неужто он знал, что мы прячем в ларе с овсом? Я старался не показывать, как мне страшно.
- Что ты здесь делаешь? - спросил я, храбрясь изо всех сил. - Что тебе нужно от Фьялара?
- Ничего, - ответил Хуберт, - я шел к тебе и услышал конское ржание, а я люблю лошадей. Хорош твой Фьялар!
«Меня не проведешь», - подумал я и спросил:
- А что тебе надо от меня?
- Хочу дать тебе вот это, - сказал он и протянул мне что-то, завернутое в белую тряпку. - Вчера вечером у тебя был такой печальный и голодный вид, я подумал: «Может, у них в Рюттаргордене кончилась еда, пока Юнатан охотится?»
Не зная, что мне говорить и что делать, я растерянно пробормотал: «Спасибо». Но ведь не мог же я принять еду от предателя! Или все-таки мог?
Я осторожно развернул тряпку. В ней был большой кусок сушено-копченой баранины, ну, как там она называется, форфиуль - баранья скрипка.
Мясо пахло замечательно. Мне хотелось тут же вонзить в него зубы. Хотя мне надо было бы отдать это мясо Хуберту и послать его подальше.
Но я этого не сделал. Разбираться, кто предатель, было делом Софии. А я, я должен был делать вид, будто ничего не знаю и ничего не понимаю. К тому же мне очень хотелось взять это мясо, его так не хватало в моем мешке!
Хуберт продолжал стоять рядом с Фьяларом.
- Ты в самом деле хороший конь, почти такой же хороший, как моя Бленда.
- Бленда белая, - сказал я. - Тебе нравятся белые лошади?
- Я очень люблю белых лошадей, - ответил Хуберт. «Тогда тебе, наверно, хочется получить их целый табун - пятнадцать!» - подумал я, но промолчал. А Хуберт вдруг сказал ужасные слова:
- Давай дадим Фьялару немножко овса. Ему, поди, тоже хочется вкусненького?
Я не смог помешать ему. Он пошел прямо в отсек с упряжью, а я побежал за ним. Мне хотелось крикнуть: «Не смей!», но я не мог выдавить из себя ни слова.
Хуберт взял лежавший на ларе совок и открыл крышку. Я закрыл глаза. Мне не хотелось видеть, как он выудит из овса табакерку. Но Хуберт вдруг вскрикнул и выругался. Я открыл глаза и увидел, что по стенке ларя бежит небольшая крыса. Хуберт хотел поддать ей ногой, но она быстро юркнула по полу конюшни и исчезла в какой-то потайной дыре.
- Эта дрянь укусила меня за палец, - сказал Хуберт.
Он стоял и рассматривал большой палец. И тут я не растерялся. Я быстренько зачерпнул полный совок овса и захлопнул крышку прямо перед носом Хуберта.
- Вот обрадуется Фьялар! - сказал я. - В это время я его не кормлю.
«Но ты-то не шибко обрадовался», - подумал я, когда Хуберт тут же сказал: «До свидания» - и убрался из конюшни.
В тот раз ему не удалось запустить когти в наши секретные бумаги. Однако нужно было придумать новый тайник. Я долго думал, а потом зарыл табакерку в картофельном погребе. Возле двери, с левой стороны.
А после написал на стене кухни для Софии новую загадку: «Рыжая борода хочет получить белых лошадей и знает слишком много. Берегись!»
На следующее утро, когда никто в Долине Вишен еще не проснулся, я выехал из Рюттаргордена и направился в горы.
