"Глава 10" читать
Никогда не доводилось мне видеть по-настоящему свирепого человека, пока я не увидел Тенгиля из Карманьяки.
Он переплывал в своей позолоченной лодке Реку Древних Рек, а я стоял на берегу вместе с Маттиасом и ждал его.
А послал меня туда Юнатан. Ему хотелось, чтобы я взглянул на Тенгиля.
«Потому что тогда тебе будет понятней, почему люди в здешней долине трудятся, как рабы, голодают и умирают с одной-единственной мыслью и мечтой - снова увидеть свою долину свободной».
Высоко-высоко на вершине Горы Древних Гор стоял неприступный замок Тенгиля. Лишь иногда переправлялся он через реку в Долину Терновника, чтобы нагонять страх на местных жителей, дабы никто из них не забывал, кто он такой, Тенгиль, и не осмеливался бы мечтать о свободе. Так говорил Юнатан.
Сначала я почти ничего не видел. Так много солдат Тенгиля, заслоняя реку, стояло передо мной. Длинная цепь солдат - их пригнали охранять Тенгиля, пока он пребывает в Долине Терновника. Сдается мне, он боялся, что какая-нибудь стрела со страшным свистом вонзится в него откуда-нибудь сзади. Юнатан говорил, что тираны всегда боятся, а Тенгиль был самый страшный из тиранов.
Нет, сначала ни Маттиас, ни я ничего не видели. Но потом я догадался, что делать. Солдаты стояли там такие важные, широко расставив ноги… Солдаты Тенгиля. И если я распластаюсь по земле за спиной того, кто шире всех расставил ноги, то смогу взглянуть на реку меж его ног.
Но я не мог подговорить на это Маттиаса.
- Важнее всего, чтобы увидел ты, - сказал он. - И чтобы ты никогда не забывал, что видел здесь сегодня.
И я увидел. Увидел большую, красивую позолоченную лодку, которая приближалась к берегу по реке, а на веслах застыли одетые в черное гребцы. Сколько там было весел? Куда больше, чем я мог сосчитать, а их лопасти сверкали на солнце всякий раз, когда их поднимали вверх! Гребцам приходилось нелегко. Сильное течение грозило унести с собой лодку. А может быть, где-то ниже по течению был водопад, всасывавший в себя могучие речные воды. Откуда-то издалека доносился громкий шум водопада.
- Ты слышишь, как шумит водопад Кармафаллет? - сказал Маттиас в ответ на мой вопрос. - Песнь водопада Кармафаллет здесь, в Долине Терновника, - колыбельная песнь, к которой прислушиваются дети, когда ложатся спать.
Я стал думать о детях в Долине Терновника. Должно быть, прежде они бегали, играли и плескались в воде здесь, внизу, у берега, и очень веселились. А теперь им веселья больше не видать. А все из-за этой стены, этой неумолимой стены, запирающей все вокруг. Во всей этой длинной стене было лишь двое ворот: те, через которые я прошел сюда, - они назывались Большие ворота, - и еще одни здесь, у реки, с причалом перед ними, где уже пришвартовалась лодка Тенгиля. Ворота недавно открывали, чтобы пропустить Тенгиля. И между солдатскими сапогами я увидел под аркой ворот причал и черного скакуна, ожидающего своего хозяина Тенгиля.
Скакун был такой красивый, седло на нем сверкало золотом, золотом сверкала и уздечка! И я увидел, как Тенгиль выходит вперед, вскакивает в седло, проезжает верхом через ворота и внезапно оказывается совсем рядом со мной, так что я вижу его свирепое лицо и его свирепые глаза. «Злой, как змей», - сказал о нем Юнатан. И правда, у Тенгиля точь-в-точь змеиный вид - ужасно злой и кровожадный. И одежда на нем - красная, как кровь, и султан на шлеме - тоже красный, словно он окунул его в кровь. И глаза его смотрели прямо вперед, он не замечал людей. Казалось, на всем свете для него не существовало никого, кроме самого Тенгиля из Карманьяки! Да, он был ужасен!
Всем жителям Долины Терновника было велено явиться на городскую площадь. Тенгиль должен был там держать перед ними речь. Маттиас и я, конечно, тоже пришли туда.
Это была такая прекрасная, такая нарядная маленькая площадь, окруженная со всех сторон чудесными домами. И вот все обитатели Долины Терновника собрались там, как приказал Тенгиль. Они стояли молча и только и делали, что ждали. Однако, о, как чувствовались их ожесточение и горечь! Здесь они, верно, плясали, и играли, и пели летними вечерами или же, быть может, просто сидели на скамьях перед постоялым двором и болтали друг с другом под липами.
Там росли две вековые липы, к ним-то и подъехал Тенгиль и остановил коня. Он по-прежнему сидел верхом на коне, глядя поверх площади и поверх людей, и я был совершенно уверен, что никого из них он не видел. Рядом с ним находился его советник, высокомерный человек по имени Пьюке, как я узнал от Маттиаса. У Пьюке был белый конь, такой же прекрасный, как черный скакун Тенгиля. Два властелина восседали верхом на конях и неотрывно смотрели прямо перед собой. Они долго сидели так, а вокруг стояли, охраняя их, солдаты, люди Тенгиля в черных шлемах и черных плащах, с обнаженными мечами в руках. Солнце уже стояло высоко в небе, день был теплый, и видно было, что солдаты обливаются потом.
- Как по-твоему, что скажет Тенгиль? - спросил я Маттиаса.
- Что он нами недоволен, - ответил Маттиас. - Ничего другого он не говорит.
По правде говоря, Тенгиль с нами сам не разговаривал. Не мог же он говорить с рабами! Он говорил только с Пьюке, а Пьюке велено было возвестить народу, что Тенгиль недоволен жителями Долины Терновника. Работают они вполсилы да еще укрывают врагов Тенгиля!
- Юнатан Львиное Сердце еще не найден, - сказал Пьюке. - Наш милостивый князь весьма этим не доволен!
- Да, это понятно, это понятно, - услышал я, как кто-то бормочет совсем рядом со мной.
Это был нищий бедняга в лохмотьях, какой-то маленький старикашка с всклокоченными волосами и седой всклокоченной бородой.
- Терпению нашего милостивого князя скоро наступит конец! - провозгласил Пьюке. - И он жестоко и беспощадно покарает Долину Терновника!
- Да уж, так им и надо, так им и надо, точно! - проворчал старикашка, стоявший рядом со мной, и я подумал, что, должно быть, он чокнутый, из тех, что немного не в себе.
- Однако, - продолжал Пьюке, - наш милостивый князь в своей великой доброте подождет еще некоторое время с кровавой карой. Он даже назначил вознаграждение. Двадцать белых лошадей получит тот, кто приведет к нему Львиное Сердце!
- Тогда я схвачу этого хитрого лиса, - сказал старикашка, толкнув меня в бок. - Двадцать белых лошадей от нашего милостивого князя! Щедрая плата за такого маленького лисенка!
Я так разозлился, что охотнее всего ударил бы его! Даже если ты не в себе, нечего болтать всякие глупости!
- Совести у тебя нет! - прошептал я. А он рассмеялся.
- Ну, не то чтобы совсем не было! - сказал он, заглянув мне прямо в лицо.
И я увидел его глаза. Такие красивые, блестящие глаза были только у Юнатана.
Все-таки совести у него не было ни на грош! Как он мог явиться сюда, как мог торчать под самым носом у Тенгиля! Хотя, правда, никто бы его не узнал. Даже Маттиас. До тех пор, пока Юнатан, похлопав его по плечу, не сказал:
- Старик, а разве мы с тобой не встречались? Юнатан обожал переодеваться. У нас на кухне он вечно разыгрывал для меня по вечерам целые спектакли. Я имею в виду те времена, когда мы жили на Земле. Он и в самом деле мог вырядиться, как чучело, и развлекаться вовсю. Он частенько смешил меня, и я так хохотал, что у меня живот схватывало.
Но здесь, на глазах у Тенгиля, это было страшной дерзостью.
- Мне необходимо посмотреть, что происходит. Да, мне тоже! - прошептал он.
Теперь он больше не смеялся. Да и вообще, смеяться было нечему.
Потому что Тенгиль приказал всем мужчинам из Долины Терновника выстроиться в один ряд перед ним и своим толстым указательным пальцем стал показывать на тех, кого следует перевезти через реку в Карманьяку. Я знал, что это означает, Юнатан рассказывал мне об этом. Ни один человек из тех, на кого пал выбор Тенгиля, живым не вернется. Им придется тяжко, в поте лица своего трудиться в Карманьяке и таскать камни для крепости, которую Тенгиль повелел воздвигнуть на самой вершине Горы Древних Гор. Это должна была быть такая крепость, которую никогда не смог бы завоевать ни один враг. И Тенгиль должен был восседать там из года в год во всей своей свирепости и наконец-то почувствовать себя в безопасности. Но чтобы построить такую крепость, требовалось множество рабов, и они должны были трудиться на износ, до тех пор, пока не упадут мертвыми.
«И тогда они достанутся Катле», - рассказывал Юнатан.
Меня бил озноб на залитой солнцем площади. Хотя Катла было для меня всего лишь мерзкое имя, и ничего больше.
Когда Тенгиль, указывая пальцем, делал свой выбор, на площади стояла жуткая тишина. Только маленькая пташка, сидя на самой верхушке дерева прямо над Тенгилем, прекрасно пела, выводя свои трели. Верно, эта пташка не знала, чем был занят там внизу, под липой, Тенгиль.
То тут, то там слышался плач. Жалость брала при виде того, как они плакали, как плакали все эти женщины, которым суждено было потерять своих мужей, и все дети, которые никогда больше не увидят отцов. А вообще-то плакали все. И я тоже.
Что до Тенгиля, то он этого плача не слышал. Сидя верхом на своем коне, он все указывал и указывал пальцем на очередную жертву, и алмаз на этом его пальце сверкал всякий раз, когда он приговаривал кого-нибудь к смерти. Это было ужасно, одним лишь своим указательным пальцем он обрекал людей на смерть!
Но один из тех, на кого пал его выбор, явно сошел с ума, когда услышал, как плачут его дети. Внезапно вырвавшись из рядов жителей Долины Терновника, он, прежде чем солдаты успели остановить его, ринулся к Тенгилю.
- Тиран! - закричал он. - Когда-нибудь ты тоже умрешь! Ты подумал об этом?!
И плюнул в Тенгиля.
Лицо Тенгиля не дрогнуло. Он подал лишь знак рукой, и солдат, стоявший ближе всех к нему, поднял свой меч. Я увидел, как меч сверкнул на солнце, но в тот же миг Юнатан, обхватив рукой мой затылок, прижал меня к груди. Он спрятал мое лицо, чтоб я больше ничего не видел. Но я почувствовал, а может, и услышал, как что-то всхлипнуло в груди у Юнатана. А когда мы шли домой, он плакал. Никогда раньше за ним такого не водилось.
В Долине Терновника этот день был траурный. Горевали все. Все, кроме солдат Тенгиля. Они, напротив, радовались всякий раз, когда Тенгиль появлялся в Долине Терновника, потому что тогда он устраивал пир для своих людей. Не успевала еще высохнуть кровь несчастных, убитых на площади в тот день, как туда выкатывали бочку пива, полную до краев, и выносили поросят, которых целиком жарили на вертелах.
Густым маревом стелился тогда над Долиной Терновника чад, а все люди Тенгиля ели и пили и похвалялись перед жителями тем, что Тенгиль устроил им такое знатное угощение.
- Но ведь эти бандиты жрут поросят из Долины Терновника и хлещут пиво, сваренное в Долине! - говорил Маттиас.
Самого Тенгиля на пиру не было. Выбрав достаточное, по его мнению, количество смертников, он переправился обратно через реку.
- А теперь он, верно, сидит довольный в своем замке и думает, что нагнал страху на Долину Терновника, - сказал Юнатан, когда мы возвращались домой. - Он думает, что, кроме запуганных рабов, здесь больше никого не осталось.
- Однако он ошибается, - уверенно произнес Маттиас. - Тенгиль не понимает одного: ему никогда не сломить людей, которые борются за свою свободу и держатся вместе так, как мы.
Мы проходили мимо маленького домика, окруженного яблоневыми деревьями, и Маттиас сказал:
- Здесь жил тот, кого только что убили.
На каменных ступеньках сидела женщина. Я узнал ее, вспомнил, как она закричала, когда Тенгиль указал пальцем на ее мужа. А теперь она сидела с ножницами в руках и отстригала свои длинные светлые волосы.
- Что ты делаешь, Антония? - спросил Маттиас. - Что ты собираешься делать со своими волосами?
- Что делать? Тетиву для луков! - ответила Антония.
Больше она ничего не сказала. Но я никогда не буду ее глаз, когда она это говорила.
За многие провинности в Долине Терновника приговаривали к смерти. Но опасней всего было иметь оружие, это запрещалось строже, чем что-либо другое. Солдаты Тенгиля рыскали по округе, заглядывая в дома и усадьбы в поисках спрятанных луков, мечей и копий. Но они никогда ничего не находили.
И все-таки во всей Долине не нашлось бы ни единого дома, ни единой усадьбы, где бы не хранилось оружие, где бы не выковывали мечи для той битвы, которая разыграется в конце концов, рассказывал Юнатан.
Белых лошадей Тенгиль обещал также в награду тем кто выдаст тайные склады оружия.
- Какая чепуха! - усмехнулся Маттиас. - Неужто он в самом деле считает, что в Долине Терновника найдется хоть один предатель!
- Нет, один такой есть лишь в Долине Вишен, - горестно сказал Юнатан.
Да, я точно знал, что рядом со мной идет Юнатан. Но трудно было помнить об этом при виде его бороды и лохмотьев.
- Юсси не довелось испытать такую жестокость, такой гнет и насилие, какие знали мы, - объяснил Маттиас. - Иначе он бы никогда не стал делать то, что он делает.
- Интересно, что задумала София, - сказал Юнатан. - И мне так хотелось бы знать, вернется ли Бьянка целой и невредимой.
- От всей души будем на это надеяться! - произнес Маттиас.
Вернувшись домой в Маттиасгорден, мы увидели, что Толстый Дудик, развалясь на зеленой траве, играет в кости с тремя другими стражниками Тенгиля. Видно, они были нынче свободны от службы, потому что пролежали там, среди кустов терновника, все послеобеденное время. Мы могли видеть их из кухонного окошка. Они играли в кости, ели сало и пили пиво, которое целыми ведрами таскали с площади. Так что мало-помалу они оказались уже не в силах играть в кости. Они продолжали только есть сало и пить пиво, потом только пить пиво. А потом уже вовсе ничего не делали, только ползали, словно жуки, в зарослях терновника. Под конец же они, все четверо, заснули.
Их шлемы и плащи лежали в траве, куда они их побросали. Верно, никто не смог бы пить пиво, парясь в толстом шерстяном плаще в такой теплый день.
- Однако, знай об этом Тенгиль, он велел бы их избить, - сказал Юнатан.
Затем он исчез в дверях, и не успел я даже испугаться, как он вернулся назад с плащом и шлемом в руках.
- Зачем тебе эта дрянь? - спросил Маттиас.
- Еще не знаю, - ответил Юнатан. - Думается, придет час, когда и плащ, и шлем мне понадобятся.
- А я думаю, придет час, когда ты попадешься с ними, - предупредил его Маттиас.
Но Юнатан, сорвав с себя лохмотья и бороду, надел шлем и плащ. И вот он стоял перед нами, похожий как две капли воды на стражника Тенгиля, это было просто отвратительно. С дрожью в голосе Маттиас попросил его ради Бога спрятать этот гадкий наряд в какой-нибудь тайник.
Так Юнатан и сделал.
Потом мы легли и проспали остаток дня, поэтому я не знаю, как все было, когда Толстый Дудик и его приятели, проснувшись, начали выяснять, чей шлем и чей плащ исчезли.
Маттиас тоже спал, но - как он рассказывал позднее - внезапно проснулся, услыхав крики и проклятия, доносившиеся из зарослей терновника.
Ночью мы продолжали нашу работу, копая подземный ход.
- Осталось три ночи, не больше, - заверил нас Юнатан.
- А что будет потом? - спросил я.
- Потом должно произойти то, ради чего я сюда явился, - ответил Юнатан. - Может, это и не удастся, но я должен, во всяком случае, попробовать освободить Урвара.
- Только вместе со мной! - решительно произнес я. - На этот раз ты не покинешь меня. Куда бы ты ни пошел, я последую за тобой.
Он долго смотрел на меня, а потом улыбнулся.
- Ладно, если ты в самом деле этого хочешь, я тоже хочу этого, - сказал он.
