"Глава 5, в которой Пятачок встречает Слонопотама" читать
Однажды, когда Кристофер Робин, Винни-Пух и Пятачок сидели и мирно беседовали, Кристофер Робин проглотил то, что у него было во рту, и сказал, как будто между прочим:
- Знаешь, Пятачок, а я сегодня видел Слонопотама.
- А чего он делал? - спросил Пятачок.
Можно было подумать, что он ни капельки не удивился!
- Ну, просто слонялся, - сказал Кристофер Робин, - По-моему, он меня не видел.
- Я тоже одного как-то видел, - сказал Пятачок. - По-моему, это был он. А может, и нет.
- Я тоже, - сказал Пух, недоумевая. "Интересно, кто же это такой Слонопотам?" - подумал он.
- Их не часто встретишь, - небрежно сказал Кристофер Робин.
- Особенно сейчас, - сказал Пятачок.
- Особенно в это время года, - сказал Пух.
Потом они заговорили о чем-то другом, и вскоре пришла пора Пуху и Пятачку идти домой. Они пошли вместе. Сперва, пока они плелись по тропинке на краю Дремучего Леса, оба молчали; но когда они дошли до речки и стали помогать друг другу перебираться по камушкам, а потом бок о бок пошли по узкой тропке между кустов, у них завязался Очень Умный Разговор. Пятачок говорил: "Понимаешь, Пух, что я хочу сказать?" А Пух говорил: "Я и сам так, Пятачок, думаю". Пятачок говорил: "Но с другой стороны, Пух, мы не должны забывать". А Пух отвечал: "Совершенно верно, Пятачок. Не понимаю, как я мог упустить это из виду".
И вот, как раз когда они дошли до Шести Сосен, Пух оглянулся кругом и, убедившись, что никто не подслушивает, сказал весьма торжественным тоном:
- Пятачок, я что-то придумал.
- Что ты придумал, Пух?
- Я решил поймать Слонопотама.
Сказав это, Винни-Пух несколько раз подряд кивнул головой. Он ожидал, что Пятачок скажет: "Ну да!", или: "Да ну?", или: "Пух, не может быть!", или сделает какое-нибудь другое полезное замечание в этом духе, но Пятачок ничего не сказал.
По правде говоря, Пятачок огорчился, что не ему первому пришла в голову эта замечательная мысль.
- Я думаю поймать его, - сказал Пух, подождав еще немножко, - в западню. И это должна быть очень Хитрая Западня, так что тебе придется помочь мне, Пятачок.
- Пух, - сказал Пятачок, немедленно утешившись и почувствовав себя вполне счастливым, - я тебе, конечно, помогу. - А потом он сказал: - А как мы это сделаем?
И Пух сказал:
- В этом-то вся соль: как?
Они сели, чтобы обдумать свое предприятие.
Первое, что пришло Пуху в голову, - вырыть Очень Глубокую Яму, а потом Слонопотам пойдет гулять и упадет в эту яму, и...
- Почему? - спросил Пятачок.
- Что - почему? - сказал Пух.
- Почему он туда упадет?
Пух потер нос лапой и сказал, что, ну, наверно, Слонопотам будет гулять, мурлыкая себе под нос песенку и поглядывая на небо - не пойдет ли дождик, вот он и не заметит очень глубокой ямы, пока не полетит в нее, а тогда ведь будет уже поздно.
Пятачок сказал, что это, конечно, очень хорошая Западня, но что, если дождик уже будет идти?
Пух опять почесал свой нос и сказал, что он об этом не подумал. Но тут же просиял и сказал, что, если дождь уже будет идти, Слонопотам может посмотреть на небо, чтобы узнать, скоро ли дождь перестанет, вот он опять и не заметит очень глубокой ямы, пока не полетит в нее! А ведь тогда будет уже поздно.
Пятачок сказал, что теперь все ясно, и, по его мнению, это очень-очень Хитрая Западня.
Пух был весьма польщен, услышав это, и почувствовал, что Слонопотам уже все равно что пойман.
- Но, - сказал он, - осталось обдумать только одно, а именно: где надо выкопать Очень Глубокую Яму?
Пятачок сказал, что лучше всего выкопать яму перед самым носом Слонопотама, как раз перед тем, как он в нее упадет.
- Но ведь он тогда увидит, как мы ее будем копать, - сказал Пух.
- Не увидит! Ведь он будет смотреть на небо!
- А вдруг он случайно посмотрит вниз? - сказал Пух. - Тогда он может обо всем догадаться...
Он долго размышлял, а потом грустно добавил:
- Да, это не так просто, как я думал. Наверно, поэтому Слонопотамы так редко попадаются...
- Наверно, поэтому, - согласился Пятачок.
Они вздохнули и поднялись, а потом, вытащив друг из друга немножко колючек, опять сели, и все это время Пух говорил себе: "Эх, эх, если бы только я умел думать!" Винни в глубине души был уверен, что поймать Слонопотама можно, надо только, чтобы у охотника в голове был настоящий ум, а не опилки...
- Предположим, - сказал он Пятачку, - ты бы хотел поймать меня. Как бы ты за это взялся?
- Ну, - сказал Пятачок, - я бы вот как сделал: я бы сделал западню, и я бы поставил туда приманку - горшок меду. Ты бы его учуял и полез бы за ним, и...
- Да, я бы полез за ним туда, - взволнованно сказал Пух, - только очень осторожно, чтобы не ушибиться, и я бы взял этот горшок с медом, и сперва я бы облизал только края, как будто там больше меда нет, понимаешь, а там отошел бы в сторону и подумал о нем немножко, а потом я бы вернулся и начал бы лизать с самой середины горшка, а потом...
- Ну ладно, успокойся, успокойся. Главное - ты был бы в ловушке, и я бы мог тебя поймать. Так вот, первым делом надо подумать о том, что любят Слонопотамы. По-моему, желуди, верно? У нас сейчас их очень много... Эй, Пух, очнись!
Пух, который тем временем совсем размечтался о меде, очнулся и даже подскочил и сказал, что мед гораздо приманочней, чем желуди. Пятачок был другого мнения, и они чуть было не поспорили об этом; но Пятачок вовремя сообразил, что если они будут класть в ловушку желуди, то желуди придется собирать ему, Пятачку, а если они положат туда мед, то его достанет Пух. Поэтому он сказал: "Очень хорошо, значит, мед!" - в тот самый момент, когда Пух тоже об этом подумал и собирался сказать: "Очень хорошо, значит, желуди".
- Значит, мед, - повторил Пятачок для верности. - Я выкопаю яму, а ты сходишь за медом.
- Отлично, - сказал Пух и побрел домой.
Придя домой, он подошел к буфету, влез на стул и достал с верхней полки большой-пребольшой горшок меду. На горшке было написано "М и о т", но, чтобы удостовериться окончательно, Винни-Пух снял с него бумажную крышку и заглянул внутрь. Там действительно был мед.
- Но ручаться нельзя, - сказал Пух. - Я помню, мой дядя как-то говорил, что он однажды видел сыр точь-в-точь такого же цвета.
Винни сунул в горшок мордочку и как следует лизнул.
- Да, - сказал он, - это он. Сомневаться не приходится. Полный горшок меду. Конечно, если только никто не положил туда на дно сыру - просто так, шутки ради. Может быть, мне лучше немного углубиться... на случай... На тот случай, если Слонопотамы не любят сыру... как и я... Ах! - И он глубоко вздохнул. - Нет, я не ошибся. Чистый мед сверху донизу!
Окончательно убедившись в этом, Пух понес горшок к западне, и Пятачок, выглянув из Очень Глубокой Ямы, спросил: "Принес?" А Пух сказал: "Да, но он не совсем полный". Пятачок заглянул в горшок и спросил: "Это все, что у тебя осталось?" А Пух сказал: "Да", потому что это была правда.
И вот Пятачок поставил горшок на дно Ямы, вылез оттуда, и они пошли домой.
- Ну, Пух, спокойной ночи, - сказал Пятачок, когда они подошли к дому Пуха. - А завтра утром в шесть часов мы встретимся у Сосен и посмотрим, сколько мы наловили Слонопотамов.
- До шести, Пятачок. А веревка у тебя найдется?
- Нет. А зачем тебе понадобилась веревка?
- Чтобы отвести их домой.
- Ох... А я думал, Слонопотамы идут на свист.
- Некоторые идут, а некоторые нет. За Слонопотамов ручаться нельзя. Ну, спокойной ночи!
- Спокойной ночи!
И Пятачок побежал рысцой к своему дому, возле которого была доска с надписью "Посторонним В.", а Винни-Пух лег спать.
Спустя несколько часов, когда ночь уже потихоньку убиралась восвояси, Пух внезапно проснулся от какого-то щемящего чувства. У него уже бывало раньше это щемящее чувство, и он знал, что оно означает: ему хотелось есть.
Он поплелся к буфету, влез на стул, пошарил на верхней полке и нашел там пустоту.
" Это странно, - подумал он, - я же знаю, что у меня там был горшок меду. Полный горшок, полный медом до самых краев, и на нем было написано "М и о т", чтобы я не ошибся. Очень, очень странно".
И он начал расхаживать по комнате взад и вперед, раздумывая, куда же мог деваться горшок, и ворча про себя песенку-ворчалку. Вот какую:
Куда мой мед деваться мог?
Ведь был полнехонький горшок!
Он убежать никак не мог -
Ведь у него же нету ног!
Не мог уплыть он по реке
(Он без хвоста и плавников),
Не мог зарыться он в песке...
Не мог, а все же - был таков!
Не мог уйти он в темный лес,
Не мог взлететь под небеса...
Не мог, а все-таки исчез!
Ну, это прямо чудеса!
Он проворчал эту песню три раза и внезапно все вспомнил. Он же поставил горшок в Хитрую Западню для Слонопотамов!
- Ай-ай-ай! - сказал Пух. - Вот что получается, когда чересчур заботишься о Слонопотамах!
И он снова лег в постель.
Но ему не спалось. Чем больше старался он уснуть, тем меньше у него получалось. Он попробовал считать овец - иногда это очень неплохой способ, - но это не помогало. Он попробовал считать Слонопотамов, но это оказалось еще хуже, потому что каждый Слонопотам, которого он считал, сразу кидался на Пухов горшок с медом и все съедал дочиста! Несколько минут Пух лежал и молча страдал, но когда пятьсот восемьдесят седьмой Слонопотам облизал свои клыки и прорычал: "Очень неплохой мед, пожалуй, лучшего я никогда не пробовал", Пух не выдержал. Он скатился с кровати, выбежал из дому и помчался прямиком к Шести Соснам.
Солнце еще нежилось в постели, но небо над Дремучим Лесом слегка светилось, как бы говоря, что солнышко уже просыпается и скоро вылезет из-под одеяла. В рассветных сумерках Сосны казались грустными и одинокими; Очень Глубокая Яма казалась еще глубже, чем была, а горшок с медом, стоявший на дне, был совсем призрачным, словно тень. Но когда Пух подошел поближе, нос сказал ему, что тут, конечно, мед, и язычок Пуха вылез наружу и стал облизывать губы.
- Жалко-жалко, - сказал Пух, сунув нос в горшок, - Слонопотам почти все съел!
Потом, подумав немножко, он добавил:
- Ах, нет, это я сам. Я позабыл.
К счастью, оказалось, что он съел не все. На самом донышке горшка оставалось еще немножко меда, и Пух сунул голову в горшок и начал лизать и лизать...
Тем временем Пятачок тоже проснулся. Проснувшись, он сразу же сказал: "Ох". Потом, собравшись с духом, заявил: "Ну что же! Придется", - закончил он отважно. Но все поджилки у него тряслись, потому что в ушах у него гремело страшное слово - СЛОНОПОТАМ!
Какой он, этот Слонопотам?
Неужели очень злой?
Идет ли он на свист?
И если идет, то з а ч е м?...
Любит ли он поросят или нет?
И как он их любит?...
Если он ест поросят, то, может быть, он все-таки не тронет поросенка, у которого есть дедушка по имени Посторонним В.?
Бедный Пятачок не знал, как ответить на все эти вопросы. А ведь ему через какой-нибудь час предстояло впервые в жизни встретиться с настоящим Слонопотамом!
Может быть, лучше притвориться, что заболела голова, и не ходить к Шести Соснам? Но вдруг будет очень хорошая погода и никакого Слонопотама в западне не окажется, а он, Пятачок, зря проваляется все утро в постели?
Что же делать?
И тут ему пришла в голову хитрая мысль. Он пойдет сейчас потихоньку к Шести Соснам, очень осторожно заглянет в западню и посмотрит, есть там Слонопотам или нет. Если он там, то он, Пятачок, вернется и ляжет в постель, а если нет, то он, конечно, не ляжет!
И Пятачок пошел. Сперва он думал, что, конечно, никакого Слонопотама там не окажется; потом стал думать, что нет, наверно, окажется; когда же он подходил к западне, он был в этом совершенно уверен, потому что услышал, как тот слонопотамит вовсю!
- Ой-ой-ой! - сказал Пятачок. Ему очень захотелось убежать. Но он не мог. Раз он уже подошел так близко, нужно хоть одним глазком глянуть на живого Слонопотама. И вот он осторожно подкрался сбоку к яме и заглянул туда...
А Винни-Пух все никак не мог вытащить голову из горшка с медом. Чем больше он тряс головой, тем крепче сидел горшок.
Пух кричал: "Мама!", кричал: "Помогите!", кричал и просто: "Ай-ай-ай", но все это не помогало. Он пытался стукнуть горшком обо что-нибудь, но, так как он не видел, обо что он стукает, и это не помогало. Он пытался вылезти из западни, но, так как он не видел ничего, кроме горшка (да и тот не весь), и это не получалось.
Совсем измучившись, он поднял голову (вместе с горшком) и издал отчаянный, жалобный вопль...
И именно в этот момент Пятачок заглянул в яму.
- Караул! Караул! - закричал Пятачок. - Слонопотам, ужасный Слонопотам!!! - И он помчался прочь, так что только пятки засверкали, продолжая вопить: - Караул! Слонасный ужопотам! Караул! Потасный Слоноужам! Слоноул! Слоноул! Карасный Потослонам!
Он вопил и сверкал пятками, пока не добежал до дома Кристофера Робина.
- В чем дело, Пятачок? - сказал Кристофер Робин, натягивая штанишки.
- Ккк-карапот, - сказал Пятачок, который так запыхался, что едва мог выговорить слово. - Ужо...пото... Слонопотам!
- Где?
- Вон там, - сказал Пятачок, махнув лапкой.
- Какой он?
- У-у-ужасный! С вот такой головищей! Ну прямо, прямо... как... как не знаю что! Как горшок!
- Ну, - сказал Кристофер Робин, надевая ботинки, - я должен на него посмотреть. Пошли.
Конечно, вдвоем с Кристофером Робином Пятачок ничего не боялся. И они пошли.
- Слышишь, слышишь? Это он! - сказал Пятачок испуганно, когда они подошли поближе.
- Что-то слышу, - сказал Кристофер Робин.
Они слышали стук. Это бедный Винни, наконец, наткнулся на какой-то корень и пытался разбить свой горшок.
- Стой, дальше нельзя! - сказал Пятачок, крепко стиснув руку Кристофера Робина. - Ой, как страшно!
И вдруг Кристофер Робин покатился со смеху. Он хохотал и хохотал... хохотал и хохотал... И пока он хохотал, голова Слонопотама здорово ударилась о корень. Трах! - горшок разлетелся вдребезги. Бах! - и появилась голова Винни-Пуха.
И тут наконец Пятачок понял, каким он был глупым Пятачком. Ему стало так стыдно, что он стремглав помчался домой и лег в постель с головной болью, и в это утро он почти окончательно решил убежать из дому и стать моряком.
А Кристофер Робин и Пух отправились завтракать.
- Мишка! - сказал Кристофер Робин. - Я тебя ужасно люблю!
- А я-то! - сказал Винни-Пух.
