"Переполох в центральном экскурсионном бюро" читать
В тот же день в канцелярию Центрального экскурсионного бюро явился старичок в белом костюме, шляпе канотье и причудливо расшитых золотом и серебром розовых туфлях с загнутыми кверху носками. Он вежливо справился, имеет ли он счастье находиться в покоях высокого учреждения, дарующего людям благоуханную радость путешествий. Получив от удивлённой таким витиеватым вопросом секретарши утвердительный ответ, старичок так же изысканно осведомился, где сидит тот достойный всяческого уважения муж, от которого зависит поездка на ледокольном пароходе «Ладога».
Ему указали на толстенького лысого сотрудника, сидевшего за обширным письменным столом, заваленным грудами писем.
— Только, гражданин, учтите: мест на «Ладоге» уже нет, — добавили ему при этом.
Старик, ничего не ответив, поблагодарил кивком головы, молча подошёл к толстенькому сотруднику, молча отвесил ему глубокий, но полный достоинства поклон, молча вручил ему упакованный в газетную бумагу свёрнутый трубочкой пакет, снова поклонился, так же молча повернулся и ушёл, провожаемый недоуменными взглядами всех, кто был свидетелем этой забавной сцены.
Сотрудник развернул газетную бумагу, и перед его глазами предстало самое необычное письмо, поступавшее когда-либо не только в Центральное экскурсионное бюро, но и в какое-либо другое советское учреждение. Это был желтоватый пергаментный свиток с болтавшейся на золотистом шёлковом шнурке большой зелёной восковой печатью.
— Видали ли вы когда-нибудь что-либо подобное? — громко спросил сотрудник и побежал немедленно докладывать своему непосредственному начальнику-заведующему сектором особо дальних экскурсий.
Тот, сразу бросив все текущие дела, помчался вместе со своим сотрудником к самому директору.
— В чём дело? — встретил их директор. — Разве вы не видите — я занят.
Вместо ответа заведующий сектором молча развернул перед ним свиток.
— Что это? — спросил директор. — Из музея?
— Нет, из текущей почты, Матвей Касьяныч, — ответил заведующий сектором.
— Из почты?! А что в нём написано? Ну, знаете ли, — сказал он, ознакомившись с содержанием пергамента, — всяко со мной бывало, а такого письма я в жизни не получал! Это, наверно, писал сумасшедший.
— Если и сумасшедший, Матвей Касьяныч, то, во всяком случае, из любителей редкостей, — отозвался заведующий сектором особо дальних экскурсий. — Попробуйте-ка достать пергамент.
— Нет, вы послушайте только, что здесь написано! — продолжал Матвей Касьяныч, забыв, что его собеседники раньше его ознакомились с содержанием этого послания. — Это ведь типичный бред! «Досточтимому начальнику удовольствий, неподкупному и высокопросвещенному заведующему сектором особо дальних путешествий, да славится имя его среди почтеннейших и благороднейших заведующих секторами!» — прочитал Матвей Касьянычи подмигнул заведующему сектором: — Это вам, Иван Иваныч!
Иван Иваныч смущённо хмыкнул.
— «Я — Гассан Абдуррахмай, — продолжал между тем читать Матвей Касьяныч, — могучий джинн, великий джинн, прославленный своей силой и могуществом в Багдаде и Дамаске, в Вавилоне и Сумире, сын Хоттаба, великого царя злых духов, отрасль вечного царства, которого династия любезна Сулейману ибн Дауду (мир с ними обоими!), которого владычество приятно их сердцу. Моим благословенным деяниям возрадовался аллах и благословил меня, Гассана Абдуррахмана, джинна, чтущего его. Все цари, сидящие во дворцах всех четырёх стран света, от Верхнего моря до Нижнего, и в шатрах живущие цари Запада — все вместе принесли мне свою тяжёлую дань и целовали в Багдаде мои ноги.
Проведал я, о достойнейший из заведующих секторами, что вскорости имеет отплыть из города Архангельска без парусов идущий корабль, именуемый «Ладога», на котором совершат увеселительное путешествие знатные люди разных городов. И вот желательно мне, чтобы среди них были и два юных моих друга, коих достоинства столь многочисленны, что даже краткий их перечень не может уместиться на этом свитке.
Я, увы, не осведомлён, как велика должна быть знатность человека, дабы он мог удостоиться этого прекрасного путешествия. Но сколь бы высоки ни были эти требования, мои друзья всё равно полностью и даже с лихвой им удовлетворят. Ибо в моих силах сделать их князьями или шейхами, царями или королями, знатнейшими из знатных, богатейшими из богатых, могущественными из могущественнейших.
Семь и семь раз к стопам твоим припадая, шлю я тебе свой привет, о мудрый заведующий сектором, и прошу сообщить, когда явиться мне со своими юными друзьями на борт упомянутого корабля, да минуют его бури и бедствия в его далёком и опасном пути!
К сему подписался Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, могучий джинн».
В самом низу был дан для ответа адрес Вольки Костылькова.
— Бред! — заключил Матвей Касьяныч, сворачивая свиток. — Бред сумасшедшего. В архив — и делу конец.
— Всё-таки лучше ответить. А то этот свихнувшийся старичок будет к нам ходить по пять раз в день — справляться, как обстоят дела насчёт его ходатайства. Работать нельзя будет, уверяю вас, — возразил Иван Иваныч и через несколько минут лично продиктовал машинистке ответ,
