"После пяти месяцев блаженного безделья Пиноккио замечает, к своему изумлению, что…" читать
Наконец фургон приблизился, причём совершенно бесшумно, так как его колеса были обернуты паклей и ветошью.
Фургон тащили двенадцать упряжек маленьких ослов, все одного роста, хотя и различной окраски.
Некоторые были серые, другие – белые, третьи – в крапинку, словно осыпанные перцем и солью, а четвёртые – в синюю и жёлтую полоску.
Но самое удивительное было то, что на ногах у всех двадцати четырех осликов были не подковы, как у других вьючных животных, а белые кожаные сапожки, как у людей.
Кто же был кучером этого фургона?
Представьте себе господинчика, толстенького, кругленького и мягонького, как масляный шар, с лицом, похожим на розовое яблочко, с ротиком, беспрерывно смеющимся, и с тоненьким льстивым голоском, похожим на голосок кота, выпрашивающего что-то вкусненькое у своей хозяйки.
Все мальчишки при виде его бывали очарованы и взапуски лезли в его фургон, с тем чтобы он их отвёз в ту истинно блаженную страну, которая обозначена на географической карте под манящим названием Страна Развлечений.
И действительно, фургон был уже полон мальчишек от восьми до двенадцати лет. Он был набит ими, как бочка селёдками. Мальчишкам было так тесно и неудобно, что они еле дышали, но никто из них не кричал «ой» и никто не жаловался. Прекрасная надежда через несколько часов очутиться в стране, где нет ни книг, ни школ, ни учителей, делала их такими счастливыми и довольными, что они уже не боялись никаких усилий и тягот, не хотели ни есть, ни пить, ни спать.
Как только фургон остановился. Господинчик, бесконечно кривляясь и выламываясь, обратился к Фитилю с улыбкой:
– Скажи мне, мой красавец, ты тоже хочешь отправиться с нами в счастливую страну?
– Конечно, хочу.
– Но я должен обратить твоё внимание, мой красавчик, на то, что в фургоне нет места. Как видишь, он переполнен.
– Неважно, – возразил Фитиль, – раз в фургоне нет места, я усядусь на дышло.
И, подпрыгнув, он очутился на дышле.
– А ты, родненький, – льстиво обратился Господинчик к Пиноккио, – что нужно тебе? Поедешь с нами или останешься здесь?
– Я останусь, – ответил Пиноккио. – Я пойду домой. Я хочу заниматься и делать успехи в школе, как все другие приличные ребята.
– Бог в помощь!
– Пиноккио, – вмешался Фитиль, – послушай меня, поезжай с нами, и мы весело заживём.
– Нет, нет, нет!
– Поезжай с нами, и мы весело заживём! – крикнули четыре голоса из фургона.
– Поезжай с нами, и мы весело заживём! – подхватили все сто голосов.
– А если я с вами поеду, что тогда скажет моя добрая Фея? – спросил Деревянный Человечек, начиная колебаться.
– Зачем тебе думать об этом! Лучше думай о том, что мы едем в страну, где будем бегать без дела с утра до вечера.
Пиноккио ничего не ответил, только вздохнул. Потом он вздохнул ещё раз и ещё раз. И после третьего вздоха он наконец сказал:
– Раздвиньтесь немного. Я тоже поеду.
– Места все заняты, – ответил Господинчик, – но, чтобы ты видел, как мы тебе рады, я могу уступить тебе своё кучерское место.
– А вы?
– Я пойду пешком рядом с фургоном.
– Нет, этого я не могу допустить, я лучше сяду к одному из этих осликов на спину, – возразил Пиноккио.
И он сразу же подошёл к ослику – это был правый ослик в первой упряжке – и попытался прыгнуть ему на спину. Но милое животное внезапно обернулось и с такой силой ударило его мордой в живот, что Пиноккио грохнулся на землю и задрыгал ногами.
Можете себе представить оглушительный хохот мальчишек, когда они это увидели.
Но Господинчик не смеялся. Он тут же подошёл к строптивому ослику, притворился, что целует его, но при этом в наказание откусил ему половину правого уха.
Между тем Пиноккио, разъярённый, вскочил на ноги и ловко прыгнул бедному животному прямо на спину. И прыжок был такой точный и красивый, что мальчики перестали смеяться и воскликнули: «Да здравствует Пиноккио!» – и разразились нескончаемыми аплодисментами.
Вдруг ослик поднял задние ноги и отшвырнул Деревянного Человечка на дорогу, прямо на кучу щебня.
Тут снова раздался невероятный хохот. Но Господинчик не рассмеялся, а преисполнился такой любви к беспокойному ослику, что вместе с поцелуем откусил ему половину и левого уха. Потом он сказал Деревянному Человечку:
– Садись снова и не бойся. Этот ослик не без причуд. Но я ему шепнул одно словечко и надеюсь, что теперь он будет сдержанный и смирный.
Пиноккио уселся. Тронулись. Но в то время как ослики бежали галопом и фургон тарахтел по камням мостовой. Деревянному Человечку послышался тихий, чуть внятный голос, сказавший ему:
– Бедный дурень, ты сделал по своему, и ты пожалеешь об этом!
Пиноккио, испуганный, осмотрелся по сторонам, не понимая, кто произнёс эти слова. Но он никого не увидел: ослики бежали галопом, фургон катился полным ходом, мальчишки в карете спали. Фитиль храпел, как сурок, а Господинчик на облучке напевал про себя:
В ночное время дрыхнут все,
Лишь я, лишь я не сплю…
Когда они проехали ещё с полкилометра, Пиноккио снова услышал тот же тихий голосок, сказавший ему:
– Имей в виду, болван! Мальчики, бросившие учение и отвернувшиеся от книг, школ, учителей, чтобы удовольствоваться только игрой и развлечениями, плохо кончают… Я это знаю по собственному опыту… и могу тебе это сказать. В один прекрасный день ты тоже будешь плакать, как я теперь плачу… но тогда будет слишком поздно.
При этих словах, похожих больше на шелест листьев, нежели на человеческую речь, Деревянный Человечек страшно испугался, спрыгнул со спины ослика и схватил его за морду.
Представьте себе его изумление, когда он заметил, что ослик плачет… плачет, как маленький мальчик.
– Эй, синьор Господинчик! – позвал Пиноккио хозяина фургона. – Вы знаете новость? Этот ослик плачет!
– Пусть плачет. Придёт время – зарыдает.
– Но неужели вы научили его разговаривать?
– Нет. Он сам научился произносить несколько слов, так как в продолжение трех лет жил в компании дрессированных собак.
– Бедное животное!
– Живей, живей, – заторопил его Господинчик, – мы не можем транжирить своё время на то, чтобы смотреть, как плачет осел. Садись, и поехали! Ночь прохладна, и путь далёк.
Пиноккио безропотно подчинился. Фургон снова тронулся, и на рассвете они благополучно достигли Страны Развлечений.
Эта страна не была похожа ни на одну другую страну в мире. Её население состояло исключительно из детей. Самым старшим было четырнадцать лет, а самым младшим – восемь. На улицах царило такое веселье, такой шум и гам, что можно было сойти с ума. Всюду бродили целые стаи бездельников. Они играли в орехи, в камушки, в мяч, ездили на велосипедах, гарцевали на деревянных лошадках, играли в жмурки, гонялись друг за другом, бегали переодетые в клоунов, глотали горящую паклю, декламировали, пели, кувыркались, стреляли, ходили на руках, гоняли обручи, разгуливали, как генералы, с бумажными шлемами и картонными мечами, смеялись, кричали, орали, хлопали в ладоши, свистели и кудахтали. Короче говоря, здесь царила такая адская трескотня, что надо было уши заткнуть ватой, чтобы не оглохнуть.
На всех площадях стояли небольшие балаганы, с утра до ночи переполненные детьми, а на стенах всех домов можно было прочитать самые необыкновенные вещи, написанные углём, как например: «Да сдраствуют игружки!» (вместо: «Да здравствуют игрушки!»), «Мы не хатим ф школу!» (вместо: «Мы не хотим в школу!»), «Далой орихметику!» (вместо: "Долой арифметику! ").
Пиноккио, Фитиль и остальные ребята, приехавшие с Господинчиком, только успели вступить в город, как сразу же кинулись в самое средоточие сутолоки и через несколько минут, как вы можете легко догадаться, стали закадычными друзьями всех других детей.
Кто ещё чувствовал себя счастливее и довольнее их!
В таких разнообразных развлечениях и забавах часы, дни и недели пролетали, как сон.
– Ах, какая прекрасная житуха! – говорил Пиноккио каждый раз, когда случайно встречал Фитиля.
– Теперь ты видишь, что я был прав! – отвечал Фитиль. – А ты не хотел ехать с нами! А ты хотел обязательно идти домой к своей Фее и тратить время на учение!.. Если ты на сегодняшний день избавлен от тупоумных книг и школ, ты должен благодарить меня, мои советы и усилия! Ты это понимаешь? Только настоящий друг способен оказать такую услугу!
– Это правда. Фитиль. Если я на сегодняшний день действительно счастливый мальчик, то это только твоя заслуга. А знаешь, что мне говорил учитель про тебя? Он мне всегда говорил: «Не водись с этим бродягой! Фитиль плохой товарищ и к добру тебя не приведёт».
– Бедный учитель! – покачал головой Фитиль. – Я слишком хорошо знаю, что он меня терпеть не мог и говорил про меня всякие гадости. Но я великодушен и прощаю ему это.
– Ты благородный человек! – воскликнул Пиноккио, сердечно обнял своего друга и поцеловал его в лоб.
Такое беспечальное житьё, с играми и болтовнёй с утра до вечера, без лицезрения хотя бы одной книги или школы, продолжалось уже полных пять месяцев, когда Пиноккио, проснувшись однажды утром, был неприятно поражён событием, основательно испортившим ему настроение…
